России честь в нём — юнкеров последних — отпевали. «За что, за что убили их?» — колокола стонали. Храм вопрошал и совесть жёг крестьянина-солдата, Но по приказу вожаков взрывали Божьи врата.
Ох, как же дьявол вздыбил Русь, что и Христа продали, А после собственных отцов под красный свист рубали! В те годы храмов полегло, что витязей на поле. Святой Харлампий сберегал свой храм морской юдоли.
Без языка колоколов и росписи старинной От океана до Москвы хранил он дух былинный. Быть центром ледяных земель Господь его сподобил, Чтоб он с молитвой и крестом над нами воеводил.
Давно ли русских моряков здесь в бой благословляли! Священник с ними шёл в поход — и земли прирастали! Держа ко льдам опасный путь, Колчак здесь причащался, С землёй Сибирской и с женой полярник обвенчался. Стал в лихолетье адмирал заступником российским…
Но сквозь ангарский синий лёд ушёл он в путь неблизкий. Грех этот — вечное клеймо — теперь на иркутянах, Он не искуплен до сих пор в увечных наших храмах! Храм людям подавал пример, нищал он, но крепился, Дух Колчака в святых стенах Харлампию молился.
Великий греческий святой и верный ратник русский Себе сподвижников нашли, чтоб дух воспрял иркутский. Весь в ранах, каменный цветок, раскрывшись, осыпался… В проломы стен и куполов и снег, и дождь врывался.
Но пробил час, и Дух Святой явился в храм с Владыкой, И выпал бешеный топор из рук эпохи дикой. Дыханье колокол обрёл, и светлый звон разлился, И нечисти орущей сонм о крепость стен разбился!