Театр зеркалами смотрит, зачем я, уже седой, Пришёл не за ручку с дедом, а с дочерью молодой. Зачем здесь ещё о чести и вечной любви поют, Зачем не в бархате дамы, а в джинсах и наспех пьют.
Простит ли Господь предавших Россию и верных дам? А, седина? Так что же, я детям весну отдам! Лишь боль в этом мире вечна, всё зримое в прах уйдёт, Но то, что любовью дышит, свой образ в веках найдёт.
Мы чем-то с театром схожи. И в рёбрах, и в брёвнах храм. Обоих печаль нас гложет, что правит балами хам… Но в музыке власть былого. Свет в хрустале угас, Любимую оперетту для дочери я припас.
Арией мистера Икса детства зажглась звезда, Потоки воскресших звуков смыли, как пыль, года. И вот я опять мальчишкой бегу на экран глядеть И чувствую, как в галопе больно сквозь горечь петь.
Мудрость искусства в сердце вливалась к нам с ранних пор, Пронзительной русской песней наш согревался двор. До слёз мы страной гордились, я в космос летать мечтал, Но, кажется, мистером Иксом в лукавых объятьях стал.
О скользкую ложь споткнувшись, я, маску надев, блуждал, Но снова спасая душу, с молитвою побеждал… Как лошадь, судьба металась, терял всё, и вновь искал, Но близких согреть любовью я к финишу доскакал… Шум кресел вернул в реальность. Роднее нас сделал зал, Правду мелькнувшей жизни я дочери досказал.